А. Д. РОТФЕЛЬД: ПУТИН БОРЕТСЯ ЗА ДУШУ РОССИИ
Россия готовилась к этому конфликту и готовила к нему мир, по меньшей мере, семь лет. Но Запад был застигнут врасплох.
— Россия неожиданно начинает новую холодную войну с Западом. Четверть века тому назад Советский Союз такую войну проиграл. На что рассчитывает президент Путин?
— Меня не устраивает здесь ни определение «неожиданно», ни формулировка «холодная война». Россия готовилась к этому конфликту и готовила к нему мир, по меньшей мере, семь лет — начиная с речи президента Путина в феврале 2007 г. на конференции по безопасности в Мюнхене. Несмотря на это, Запад застигнут врасплох таким развитием событий, для которого у него не разработан эффективный ответ. У нас проблема. Она состоит в том, что пошатнулся фундамент политического и международно-правового порядка, на который опирались мир и безопасность в Европе в течение 70 послевоенных лет.
Это была не «классическая война», а новый тип «специальной операции». Теоретик операций такого типа умер в 1974 г. в Аргентине. В России он приобрел значительную популярность, несмотря на свою враждебность к СССР. Это был полковник Евгений Месснер — начальник штаба Лавра Корнилова и барона Петра Врангеля. Преподаватель Военной Школы в Белграде, сотрудничавший во время Второй мировой войны с III Рейхом. Он разработал концепцию, согласно которой будущие войны будут вестись не за территории и сырье, а за «души народов», это будут войны-восстания – «мятежные войны». Такие конфликты, в которых взрывчатым веществом становятся национальные, социальные споры и дезинформация, по своей сути являются психологическими войнами, а ведутся они при помощи пропаганды, способствующей росту напряженности. Для таких «войн» наиболее пригодны «специальные силы», хорошо обученные соединения для нетрадиционных действий. В этих войнах решающими оказываются не вооруженные силы на полях сражений. В таких операциях армия служит не столько для сдерживания, сколько для устрашения населения и вооруженных сил потенциального противника.
— И Путин решил начать войну за душу украинского народа?
— Президент Путин ведет войну за душу собственного народа. Таким способом он приобретает поддержку, поклонение и энтузиазм. Конфликт из-за Крыма был разыгран по рецепту Месснера. После войны 2008 г. с Грузией, когда армия оказалась малоэффективной и очевидным образом подвела система контроля, связи и командования, в России была принята крупная программа военных реформ и перевооружения. В бюджете на ближайшее десятилетие предусмотрены расходы около 700 млрд долларов на дополнительные закупки. В настоящее время Россия тратит на вооружение 3,7% ВВП. Укрепляются как стратегические ракетно-ядерные силы, так и отдельные сегменты обычных сил. Акцент сделан на деятельность особых сил — спецназа. Из сценариев недавних учений ясно видно, что началом конфликта являются попытки отделения территорий и межнациональные трения. Операция «возвращение Крыма на родину» — это практический тест и проверка эффективности российских вооруженных сил на пограничье с Украиной.
— Трудно предполагать, что момент конфронтации был выбран Путиным. Никто не предвидел развития событий на Украине.
— Путин тоже не предвидел. Это была скорее реакция на развитие событий, противодействие той части украинского общества, которую представляет Майдан. В Москве преобладало убеждение, что Виктор Янукович рано или поздно расправится с протестующим Майданом. Силу общественного протеста недооценили. Однако, совершенно очевидно, что у специальных служб для таких обстоятельств был подготовлен другой сценарий действий, реализацию которого на ходу приспосабливали к «спонтанному» отделению Крыма. Ясно видно, как они подстраивали свой план под политический календарь. Референдум по вопросу будущего Крыма вначале должен был пройти 25 мая, потом 30 марта. Наконец, марионеточный премьер Крыма Сергей Аксенов — в прошлом российский офицер невысокого ранга — получил указание ускорить процесс, в результате референдум состоялся 16 марта. Когда журналист российского телевидения спросил у Аксенова, почему он не впустил в Крым инспекторов ОБСЕ, которые имели право провести такую инспекцию на основании венского документа о мерах укрепления доверия — тот ответил по-солдатски: «Они были здесь не нужны, потому что задавали бы неудобные вопросы». Простой человек дал простой ответ.
— То есть это неправда, что Путин живет в «иной реальности», как это назвала канцлер Меркель?
— Конечно, нет. Президент России хладнокровно осуществляет свой план, о котором уже давно сигнализировали разные официальные документы. В 2008 г. после войны в Грузии мы узнали, что у России есть особые привилегированные права на территории постсоветского пространства. В феврале 2010 г. была оглашена новая военная доктрина, а в феврале 2013 — новая внешнеполитическая доктрина. Там ясно сказано, что Россия оставляет за собой право на защиту русского населения за пределами Российской Федерации.
— Эта политика находит понимание в российском обществе?
— Да. Миллионы русских испытывают ностальгию по утраченной империи. Сам Путин в своем обращении к парламенту в 2005 г. заявил, что величайшей трагедией ХХ века был распад Советского Союза. Не Первая и не Вторая мировые войны, не фашизм в Германии и коммунизм в России, а распад СССР. Так думают многие русские. Для многих из них отрыв Украины от России это исключительная травма. Я неоднократно говорил на эту тему с Михаилом Горбачевым — автором перемен, которые привели к развалу СССР. Он убеждал меня, что и у его жены Раисы, и у него есть родня на Украине, что у России и Украины общие корни, что это, в сущности, единый народ. Он сожалел, что Украина отошла от России. Впрочем, сейчас он поддержал отделение Крыма…
— Значит, Путин открыто предупреждал Запад о своих намерениях.
— Предупреждал. У радикальной российской политики разнообразные источники. Лидеры России не смирились с тем, что эпоха империй миновала. Все великие державы — не только Россия — с трудом примирялись с новой действительностью. Свою роль сыграли и несбывшиеся надежды и иллюзии. Концепция Запада сводилась к тому, чтобы включить Россию в сотрудничество и в систему взаимозависимости. В России же господствовало убеждение, что новый европейский порядок после окончания холодной войны станет новым концертом держав — согласно рецепту XIX века, данному Меттернихом во времена Венского конгресса. На сей раз это были бы три державы: Соединенные Штаты, Европейский Союз и Россия, которая провозгласила и осуществляет возвращение к концепции сфер влияния. Столкнулись два различных менталитета: один, основанный на общей системе ценностей, и другой — на праве сильного держать в страхе своих соседей. То, что произошло сейчас — отделение Крыма — это, с одной стороны, на некоторое время перечеркнуло шансы на построение «широкой Европы», а с другой — привело к потере доверия и убедило Запад в том, что с Россией нельзя строить безопасность, основанную на сотрудничестве.
— Путин не предвидел, что его действия в Крыму приведут к острому конфликту с Западом?
— Думаю, что предвидел. Однако он посчитал, что открылось «окно возможности», которое может не повториться. С точки зрения Кремля Запад разделен, слаб, его терзают внутренние кризисы. Он неспособен к быстрой реакции. Возможно, решение об аннексии Крыма принималось как бы «в последний момент, когда это еще было возможно», без осознания всех последствий. Лишь ближайшее будущее позволит русским осмыслить, какова цена решения, которое они так радостно празднуют сегодня.
Для России угрозой безопасности является не ситуация на ее западной границе с НАТО, где более трехсот лет не было столь предсказуемых и добрососедских отношений. Угрозы на юге. У России есть причины беспокоиться из-за идеи создания исламскими фанатиками Великого Халифата. Еще одна горячая точка — это пограничье Средней Азии с Афганистаном. До того, как — после терактов 11 сентября 2001 г. — произошла американская интервенция в Афганистан, на афганско-таджикской границе регулярно шли бои, в которых гибли тысячи российских солдат. Еще один вызов это Дальний Восток — Китай и неурегулированный с Японией вопрос о Курильских островах.
Однако самые главные проблемы имеют внутренний характер. На заседании правительства Российской Федерации в феврале – еще до обострения конфликта на Украине – президент Путин проинформировал Совет Министров, что возможности дальнейшего экономического роста с использованием доходов от экспорта сырья исчерпаны. Эта оценка реалистична и затрагивает суть вопроса. Рост ВВП России должен составлять около 7%, а составляет в настоящее время 1,3%. В Китае в момент наиболее динамичного развития он значительно превышал 10%. У финансовых резервов есть способность молниеносно таять, особенно если они предназначены для военных расходов либо имиджевых инвестиций вроде Олимпиады или моста близ Владивостока, соединяющего материк с островом Русский, где проходил саммит G20. По этому красивому и длинному мосту теперь мало кто ездит. России нужны дороги. Сейчас они в ужасном состоянии. Срочно необходимы крупные инфраструктурные инвестиции. Гигантские предприятия сталинской эпохи, вокруг которых возникли большие города, приходят в упадок — а вместе с ними пустеет российская провинция. Это относится и к городам, и к деревням. Самая серьезная проблема — это демографический кризис. Средняя продолжительность жизни россиянина составляет 63 года.
— Насколько Путин отдает себе отчет в состоянии российского государства?
— Он осознает это лучше, чем кто-либо за пределами России. Аннексия Крыма, взрыв энтузиазма, обращение к национальной гордости и угар великорусского национализма могут на какое-то время сплотить русский народ и объединить его вокруг лидера. В долгосрочной перспективе это определенно будет служить объяснением и обоснованием ухудшающегося качества жизни: ведь можно сказать, что это следствие санкций и того, что Россия окружена врагами, что это проявление экономической агрессии и т.д. Следует помнить, что русские многое способны терпеливо перенести во имя престижа государства.
— Насколько может затронуть Россию либерализация торговли топливом, то есть разрешение на экспорт из США в Европу сланцевого газа и нефти?
— Не думаю, чтобы Соединенные Штаты пошли на такую войну. Снижение цен на газ и нефть вызовет отклик глобального масштаба. Американцы неохотно прибегают к использованию экономического нажима.
— Имеется в виду падение союзника США — иранского шаха — после снижения цен на нефть в 1979 году?
— Результаты были бы неоднозначными. Пришлось бы считаться с ростом цен на энергоносители в самих Соединенных Штатах и снижением рентабельности производства. Что еще важнее — пришлось бы искать ответ на вопрос о том, как снижение цен на топливо повлияет на положение союзников США в регионе Персидского залива. Это ключевая территория для Соединенных Штатов.
— У нынешней команды нет идей для действительной модернизации России. Там не хватает современных технологий. А ведь инвестиции в вооружения могут привести к технологическому прогрессу.
— Не исключаю, что ожидания именно таковы. Однако я бы поставил вопрос иначе: можете ли вы назвать какое-нибудь изобретение, продукт или устройство, которым мы пользуемся в обычной жизни, хотя раньше оно применялось российскими учеными в программах для вооружений? Ведь так обстояло дело со многими изобретениями в США, вначале имевшими военное назначение: GPS, интернет, кевлар, тефлон и т.д. Русские тоже попытались идти по этому пути, творя технологический прогресс с помощью решений правительства. Под Москвой, ценой огромных затрат, создается российская Силиконовая Долина — Сколково. До сего времени результаты не обнадеживают. Это иллюстрирует экспертиза объемом в три листа и лекция одного из чиновников, которые обошлись в миллионы. Автор объяснял по телевидению, что наука стоит дорого.
— Россия старается аннексией Крыма заслонить свои собственные внутренние проблемы?
— Более существенен другой аспект: под сомнение были поставлены основы международного порядка. Малая война за Крым может вызвать лавину, последствий которой не в состоянии до конца предвидеть ни русские, ни лидеры Запада. Через годы историки подтвердят, что этого сползания к катастрофе можно было избежать.
Беседовал Павел Вронский
antonif